Раскол русской церкви XVII в.. вызванный реформами патриарха Никона, глубоко потряс всю Россию. Каждый человек был поставлен перед труднейшим выбором, и далеко не все согласились проявить требуемый конформизм и лояльность к власти. Сильнее заботы о мирском благополучии оказалась преданность "вере отцов и дедов" - освященной веками национальной церковной традиции. Противников реформы стали жестоко преследовать: - приверженность к старообрядчеству влекла за собой предание гражданскому суду и публичную казнь - сожжение в срубе. Гонение за веру вынудило многих покинуть обжитые места, бежать из центра России на окраины. Громадная духовная сила, подкрепляемая осознанием своей ответственности как последних хранителей и защитников "древлецерковного благочестия", - вот то единственное, что помогло старообрядчеству не только пережить времена гонений, но и внести весьма заметный вклад в экономическую и культурную жизнь России в 17 - XX вв. (вспомним хотя бы фамилии Морозовых, Гучковых, Прохоровых. Щукиных, Рябушинских и др.).

История Выго-Лексинского старообрядческого общежительства - также один из наиболее ярких примеров подобного рода. Выговская пустынь, лежащая к северо-востоку от Онежского озера и получившая свое название от протекающей здесь реки Выг, идеально подходила для прибежища гонимых старообрядцев: глухие, непроходимые леса и болота, отсутствие поселений, удаленность от административных центров. Уже в 80-е годы XVII в. сюда стали стекаться и основывать здесь скиты старообрядческие иноки, выходцы из северных монастырей (главным образом из Соловецкого); позже началось приобретавшее постепенно все более массовый характер переселение окрестных крестьян, которые основывали на новых местах старообрядческие поселения, расчищали земли под пашню и сеяли хлеб. Из соединения двух таких поселений - толвуянина Захария Дровнина и другого, основанного бывшим церковным дьячком из Шуньги Даниилом Викулиным и посадским человеком города Повенца Андреем Денисовым, - в октябре 1694 г. и возникло Выговское общежительство. Вначале оно было очень небольшим. Поздней осенью 1694 г. построили столовую, где происходили моления, хлебню, ригу, две келий. Первые выговские жители (их число не превышало 40), как свидетельствует историк пустыни Иван Филиппов, жили "нужным и скудным пустынным житием, с лучиною в часовни службу отправляюще и икон и книг в часовни скудно и мало вельми. А колокол тогда не было, в доску звониша, и дороги с волостей к ним в пустыню тогда еще не было, на лыжах с кережами хождаху". Но стремление построить во враждебном мире свое "прибежище верных" и известное старообрядческое трудолюбие совершили настоящее чудо. Уже через четыре года Выг располагал хорошо налаженным многоотраслевым хозяйством - большие площади были распаханы под пашни, заведены огороды, разведен скот, организованы торговля, морские звериные промыслы и различные кустарные производства. Как выясняется из новонайденных документальных источников, в 1698 г. число выговских насельников уже достигало двух тысяч человек.

Первый период истории Выга, длившийся до начала 10-х годов 17 в., был одним из самых трудных. Положение постоянно растущего общежительства оставалось неопределенным, любой донос и решение начальства могли разрушить требовавшее таких усилий начинание. Когда в 1702 г. Петр I с войском проезжал по знаменитой "Осударевой дороге", проложенной по вековому лесу и болотам от Нюхчи до Повенца, всю старообрядческую округу охватил страх: одни готовились пострадать за веру, другие - покинуть уже обжитые места. Царю донесли, что здесь неподалеку живут старообрядцы-пустынники, но Петр, более занятый предстоящей осадой Нотебурга, ответил: "Пускай живут", - и "проехал смирно", с радостью замечает летописец. В 1705 г. поселение на реке Выг было приписано к Повенецким железным заводам, и одновременно с обретением официального статуса оно получило свободу вероисповедания и богослужения. С этого времени значительно возрос приток на Выг старообрядцев не только из окрестных мест, но и со всей России. Спасаясь от преследований, сюда стекались выходцы из Москвы, Поволжья. Новгорода, Архангельска, Устюга Великого. Постепенно жизнь пустыни стала организовываться по монастырскому чину. Следуя заложенному с самого начала общежительства принципу раздельного проживания мужчин и женщин, поселение было обнесено оградой и разделено стеной на две половины - мужскую и женскую (позднее женская получила название Коровий двор). В 1706 г. в 20 верстах от Богоявленской обители, стоявшей на реке Выг, построили женскую - Крестовоздвиженскую - на реке Лексе. Первой настоятельницей стала родная сестра Андрея Денисова Соломония. Общежительства были окружены многочисленными скитами (где разрешалось проживание семьями), административно подчинявшимися выговскому собору. Середина 10-х годов 18 в. - переломный момент в истории пустыни. Именно тогда общежители, осознав Выг как свою духовную родину и отечество, обрели ""культурную оседлость"...

Г. на реке Выге (в нынешнем Повенецком узде Олонецкой губернии, верстах в 40 к востоку от Онеги) шунгским дьячком Даниилом Викуловым и потому называвшаяся еще Даниловым монастырем .

Но первенствующее влияние в общине имел Андрей Денисов , который явился в Выгорецкую пустынь в году и жил здесь вме c те с братом своим Семеном и сестрою Соломонией. Благодаря им, община процвела и окрепла. Особенно вырос Данилов монастырь в царствование Петра , реформы которого привели к сильному увеличению числа беглых. Данилово общежитие принимало всех, кто ни приходил. Даже из соседней Швеции являлись финны и шведы, из "простых пашенных людей". Принимали всех, не справляясь о прошлом. Спрашивали только: помнит ли приходящий патриарха Никона . Кто родился после Никона, но крестился двуперстным крестом, того исповедовали и перекрещивали. Лицу, крестившемуся троеперстно, объявляли, что примут его только в том случае, если он будет креститься двумя перстами. Наконец, иноземцев крестили тем же чином, как и младенцев. При таком легком приеме на Выг устремилась масса народа. Явилась потребность разделить монастырь на две части. С этою целью было выбрано верстах в двадцати от Данилова удобное место на реке Лексе, и здесь в г. был основан женский монастырь, куда и перевели даниловских женщин. Увеличение числа рабочих рук дало возможность расширить хозяйство, занять более удобные и плодородные земли и тем обеспечить себя от голодовок. Такую удобную пустую землю нашли на реке Чаженке в Каргопольском уезде. Земля эта была казенная и занимала около 16 кв. верст. Андрей Денисов с товарищами заарендовали ее (), выстроили избы для рабочих и скотные дворы, завели обширные пашни. Рабочие приезжали сюда из Данилова весною и затем, проработав все лето, на зиму возвращались домой. На месте же оставалась только небольшая часть рабочих для молотьбы хлеба. Вымолоченный хлеб отправлялся в общежитие, для чего на всем пространстве от Чаженки до Данилова (и по другим направлениям), в Каргопольском и нынешних Пудожском и Повенецком уездах, прокладывались дороги, устраивались мосты; на дорогах везде ставились постоялые дворы, где путники могли находить помещение и продовольствие, а для лошадей корм, причем все это было даровое. Для увеличения средств к существованию выговцы закортомили еще рыбные ловли на Выгозере, Водлозере и многих других озерах. Вместе с тем они стали ездить на вольные ловы на Мурманский берег Ледовитого океана, зачастую заходили на Новую Землю, посещали для лова и боя морского зверя Грумант (Шпицберген) и, как уверяют их историки, несколько раз заходили даже в Америку. Наконец, Андрей Денисов убедил братию заняться, в лице выборных приказчиков, торговлей хлебом. Получив от некоторых богачей-раскольников в ссуду капитал, выговцы стали закупать хлеб в низовых городах и доставлять его в Петербург, где цены на хлеб стояли очень высокие. Торговля эта приняла такие широкие размеры, что в разных местах пришлось выстроить склады, пристани и подворья; центральною пристанью служила Пигматка - небольшая бухта на сев. Онежского озера.

Благодаря такой разнообразной деятельности Данилов и его филиальное отделение Лекса развились в очень зажиточные и даже богатые городки, с населением по несколько сот человек в каждом. Жизнь в этом монастыре-городке регулировалась особым Уложением, составленным Андреем Денисовым.

Восторженно-религиозный человек и аскет, Андрей смотрел на брачное сожительство просто как на блуд и проповедовал, что для спасения необходимо воздерживаться от половых сношений. Но большинство поселенцев вовсе не было склонно к аскетической жизни. Завязалась борьба, и Андрей вынужден был пойти на компромисс. "Могшие вместити" остались в монастырях, где жизнь шла по строгому уставу монастырскому. Поселенцы же семейные и "новожены" расселились по скитам и вели обыкновенную "мирскую" жизнь. Скитов этих в XVII в. было много; до нас дошли известия о 27 скитах. Кроме того, были небольшие поселения, которые не считались скитами - Пигматка, Негомозеро, Половинное, Тогма, Пурнозеро и много др. B се эти селения тянули к Данилову, как к своему центру. Но роль представителей Данилова была исключительно исполнительная. Даниловские главари могли предпринимать действия, касавшиеся всей Выгореции, только в таком случае, если они были приняты и одобрены общим собранием представителей всех выгорецких скитов. В своем внутреннем управлении каждое поселение обладало полною самостоятельностью; все дела, касавшиеся какого-либо скита, решались общими мирскими собраниями всех жителей скита. Наиболее сложною была организация управления в самом Данилове. Во главе общины стоял киновиарх, или, выражаясь попросту, большак. Большаку принадлежало руководство всеми делами общины; ему же были подчинены все ее выборные чины и должностные лица, из которых одни ведали религиозные дела общины, а другие - ее хозяйство и управление. Но во всех своих действиях большак должен был сообразоваться с решениями собора, т. е. общего собрания, на котором присутствовали как "отцы" и "братия" даниловские, так и представительницы лексинской обители.

Выгорецкая пустынь стала рассадником и главным центром беспоповщины всей Poccии. Она была сильна не одними материальными средствами. Наряду с мастерскими Денисовы учреждали школы для взрослых и для детей. Выгорецкие школы скоро сделались школами для детей всего раскольничьего миpa; со всей Poccии свозились сюда ученики, и в особенности ученицы ("белицы"). Кроме школ грамотности, заведены были: школа искусных писцов для списывания и распространения раскольничьих книг, школа певцов, для снабжения ими раскольнических часовен и молитвенных домов, школа иконописцев, для приготовления икон в раскольническом духе. Выговцы успели собрать богатейшую коллекцию древних рукописей и старопечатных книг; здесь были не только книги богослужебные, но грамматики и риторики, космографии и сочинения философские, летописи и хронографы, книги польские, литовские, малороссийские.

Сильная своим просвещением, Выгорецкая пустынь дала расколу целый ряд деятелей, которые привели раскольническое учение в систему, и целый ряд сочинений, исторических, догматических и нравственных, которые до сих пор считаются у раскольников лучшими. Таковы сочинения бр. Денисовых, родственника их Петра Прокофьева , Трифона Петрова , и мн. др. О догматическом учении выговцев см. Поморское согласие . Выгорецкие расколоучители пользовались необыкновенным уважением и личным влиянием во всем раскольничьем мире, без различия толков и согласий.

Раскольническая община, столь богатая и столь влиятельная, не могла не обратить на себя внимание правительства. Еще в г. при проезде Петра и через Олонецкую губ. ему доложили, что на Выге скрываются раскольники-пустынники. Но он взглянул на дело с практической стороны. В г. им послан был указ, предоставлявший им свободу богослужения по старопечатным книгам, но с тем, чтобы они приписались ко вновь устроенным повенецким горным заводам и там отправляли работы. Выговцы подчинились и вообще первые среди раскольников прониклись мыслью о необходимости уступок властям и "политичного" отношения к ним. Располагая значительными средствами, они имели прочные связи не только в местном чиновничестве, но и в высших сферах Петербурга, и даже ко двору присылали подарки, главным образом живых и битых оленей.

Не раз постигали их беды, но всегда они выпутывались более или менее счастливо. В г. послан был к ним для беседования из св. Синода иеромонах Неофит, и тогда-то на предложенные им вопросы появились знаменитые в истории раскола "Поморские ответы " - главный труд выгорецких расколоучителей. По разным доносам, исходившим от бывших членов выгорецкого общежития, к ним неоднократно наряжались разные комиссии, сенатские и синодские. Особенно памятна была для них следственная комиссия года, снаряженная по доносу некоего Круглого. Комиссии, между прочим, поручено было расследовать, точно ли выговцы не молятся за царскую фамилию. Выговцы уступили и, по решению своих учителей, внесли царский дом в свои молитвы. Но многие беспоповцы тогда отделились от выговцев, назвав их самарянами (от начальника комиссии Самарина, вследствие розыска которого была сделана уступка); несколько десятков упорствовавших даже предали себя сожжению.

Основанная на реке Выг, впадающей в Выгозеро (Олонецкой губернии). Славу этого сначала скита, а потом - общежительного монастыря создали знаменитые братья Денисовы, Андрей и Семеон, из рода князей Мышецких. Они были главными создателями и руководителями Выговской Пустыни. Начало ей положено в 1694 г. Она быстро разрасталась и впоследствии превратилась в руководящий центр беспоповства.

Выговская Пустыня обладала большими пашнями, занималась скотоводством, рыбной ловлей; имела мельницы, заводы: кирпичный, кожевенный, лесопильный; вела обширную торговлю со многими городами, даже имела на Белом море собственный торговый флот. Петр I относился к выговцам снисходительно и даже разрешил им свободное и открытое отправление богослужений по старопечатным книгам. Такое милостивое отношение Петра объясняется тем, что выговцы согласились работать на построенных им Повенецких заводах. Располагали к себе выговцы царскую власть и тем, что посылали ко дворцу разные подарки: лучших оленей, заводских лошадей, быков, разных птиц и пр.

Внутренняя жизнь Выговской обители велась по монастырскому уставу и порядку: ежедневно в ней отправлялись службы, все имущество братии считалось общим, все имели одну общую трапезу. На первых порах выговцы проповедовали жизнь для всех безбрачную, а потом превратились в брачников. В первые годы своего существования Выговская Пустыня имела священство и причастие: здесь жил и служил соловецкий священноинок Пафнутий; последний священноинок на Выге скончался в начале уже XVIII столетия. Да и после прекращения на Выге священства выговцы долгое время причащались запасным Агньцем. Руководители Выговской Пустыни, сами братья Денисовы, решительно исповедовали веру в вечность бескровной жертвы Христовой. В своих знаменитых "Ответах" синодальному миссионеру Неофиту, написанных в 1723 году, получивших название "Поморских", они заявляют: "Мы веруемъ святому апостолу Павлу, веруемъ святымъ учителямъ церковнымъ, возвещающимъ жертве тайней приноситися въ воспоминание Господне даже до скончания века" (ответ 99-й). А с жертвоприношением должно быть вечно и священство, ибо первое без последнего быть не может. Посему выговцы долгое время жили верою, что где-нибудь Господь сохранил благочестивое священство. Они не раз делали попытки приобрести себе епископа и таким образом восстановить в своей среде священную иерархию. Из этих попыток наиболее известны три:

а) ветковские старообрядцы еще задолго до присоединения к ним епископа Епифания вели деятельное сношение с ясскими старообрядцами о приобретении себе епископа от ясского митрополита. Они обратились с предложением и к выговским старообрядцам принять с ними участие в этом деле. По этому поводу выговцы созвали собор, чтобы обсудить этот вопрос с особой тщательностью. Собор единодушно и весьма сочувственно отнесся к предложению приобрести епископа. Сам Андрей Денисович хотел ехать с ветковцами в Яссы по этому делу. Выговцы его, однако, не отпустили, так как они имели в нем на месте "нужду неминучую". Вместо него был уполномочен вести дело о приобретении епископа вместе с ветковцами один "радетельный ревнитель Леонтий Федосеев". Сам Андрей написал Леонтию указания, на каких условиях можно будет принять от Ясского митрополита новопоставленного епископа: рукополагаемый должен быть крещения и пострижения от старых священников ветковских - Досифея, Феодосия или прочих таковых; при совершении чина рукоположения благословение и крестное знамения должно быть с двоеперстным сложением; сам чин должен быть совершен по "древним славяно-российским книгам", рукополагаемый в своей исповеди не должен давать обещаний быть согласным с восточными патриархами, а лишь "согласну быть кафолической восточной церкви или древнимъ святымъ учителемъ восточнымъ". Для "лучшаго произведения" Андрей Денисов советует рукоположить "приличнее архиепископа, неже епископа": тогда бы он самостоятельно рукополагал бы себе преемников - других епископов. Свои наставления и указания Леонтию Федосееву Андрей заключил усердной просьбой: "И ты Господа ради и мира ради церковнаго потрудися съездити къ нимъ (т.е. к ветковцам) и о всемъ къ полезному порадей советовати и миротворствовати, во всемъ по староцерковному чину и по опаству правильному и въ нужныхъ случаяхъ с покаятельными очищении". О всех же своих старцах и братиях Денисов прибавил, что все они "Бога молятъ, да дастъ намъ полезное, спасительное и безсомненное получить". Так велика была жажда выговцев приобрести себе епископа, иметь законную священную иерархию. Послание Андрея Денисова датировано, как на нем значится, 7238 г., т.е. 1730 г.

Никоновские нововведения начались с 1653 г., с того времени прошло до описанного факта 77 лет. Выговцы отлично понимали, что ясский митрополит, рукоположения которого они готовы были принять на вышеизложенных условиях, был, конечно, еретик, посему Андрей Денисов счел необходимым сказать и о "покаятельном очищении". В "Поморских" ответах доказано, что восточная церковь гораздо раньше отступила от истинного православия. Тем не менее выговцы были рады принять от нее епископа. Ясно, что они в то время жили духом поповским. Вследствие того, что в Яссах потребовали от старообрядческого кандидата дать исповедание "новотворные догматы хранити", рукоположение епископа для старообрядцев не состоялось.

б) к тому же 1730 году относится и самостоятельная попытка выговцев найти себе епископа. В своих "Поморских ответах" они заявили, что не отвергают иерархическое достоинство русской новообрядческой церкви: "Приобщения нынешния российския церкве опасаемся, - писали они, - не церковныхъ собраний гнушающеся, не священныя саны отметающе, не тайнодействъ церковныхъ ненавидяще, но новинъ отъ никоновыхъ временъ нововнесенныхъ опасаемся." Но получить от нее епископа было в то время немыслимо. Поэтому выговцы и самостоятельные поиски себе епископа так же, как и ветковцы, направили на восток - к греко-восточной церкви. Туда отправился, и именно в Иерусалим, известный выговский деятель Михаил Иванович Вышатин. Ему, конечно, было известно братское решение Выга относительно приобретения епископа, выраженное в уполномочии Андрея Денисова Леонтию Федосееву. Отправился он в Палестину не сразу, а побывал сначала в Польше, где в то время Ветка усиленно заботилась о приобретении себе епископа; а потом побывал в "земле Волошской", т.е. в Молдавии, где старообрядцы вели переговоры с ясским митрополитом о рукоположении епископа для Ветки. Профессор П.С. Смирнов предполагает, что именно Вышатин мог быть инициатором начавшихся в Яссах разговоров местных старообрядцев с ясским митрополитом о рукоположении для них епископа и что по его совету и указанию состоялось и изложенное выше сношение с Выгом ветковцев. Путешествие же его в Палестину для отыскания все того же епископства явилось, как надо полагать, результатом ясской неудачи. Как свидетельствует выговский библиограф Павел Любопытный (Онуфриев), Андрей Денисов писал "одобряющия послания" и этому искателю епископства, - "путешествующему брату Вышатину" и его спутникам. Вышатин, однако, не имел успеха в Палестине: смерть, постигшая его там же, прервала его дело и таким образом лишила выговцев возможности приобрести себе епископа от Иерусалимского патриарха.

в) через 35 лет после этих поисков архиерейства состоялся в Москве собор старообрядцев, именно в 1765 году, все по тому же вопросу - о восстановлении в старообрядчестве епископского чина. На соборе этом участвовали и представители "поморцев". И тогда они все еще жаждали иметь у себя епископство и, значит, законно рукоположенное священство. Однако и Московский собор не дал положительных результатов. Старообрядчество продолжало быть без епископов.

С течением времени "поморцы" стали не только фактическими беспоповцами (таковыми они стали после смерти прежних священников) но и идейными, ибо начали учить, что священство везде прекратилось и неоткуда его достать. Тем не менее до сих пор они все еще живут верой в необходимость священства в церкви и требуют, чтобы таинства церковные и духовные требы отправлялись не мирянами, а духовными лицами. Своих наставников, отправляющих у них духовные требы, они признают не мирскими лицами, а священно-иерархическими, хотя они никем не рукоположены и никакого на себе сана не имеют.

Состоявшийся в Москве в 1909 г. Всероссийский собор поморцев, названный ими даже вселенским, постановил: "Наших отцов духовных не следует считать простецами, так как они получают, по избрании приходом и по благословении другого отца духовного, преемственно передаваемую благодать Святого Духа на управление церковью" (Соборное Уложение. Л. 2). Это - священные лица, вроде пресвитеров у сектантов. Те тоже получают таким же способом свою "благодать". Их или община рукополагает, как у евангельских христиан, или благословляют прежде избранные пресвитеры. Беспоповцы титулуют своих наставников действительно "духовными отцами", то есть "духовенством", "пастырями", "настоятелями" и т.п. наименованиями, выработав и установив даже "Чин" возведения в "духовные отцы". Беспоповцы в Польше, Литве, Латвии и Эстонии и не именуют себя беспоповцами, а просто старообрядцами. Какие же они беспоповцы, если имеют управителями своей церкви духовных лиц, получающих "преемственную благодать" на управление церковью и на совершение таинств церковных и духовных треб? Да и в России состоялся в 1926 г. в Нижнем Новгороде собор поморских наставников, который постановил восстановить в своей среде настоящее священство со всеми иерархическими наименованиями и правами или путем позаимствования его от других христианских церквей, или провозглашением своих наставников действительными священниками и епископами. Это постановление беспоповских наставников дало повод состоявшемуся в Москве в 1927 г. Освященному собору древлеправославной Церкви обратиться ко всем старообрядцам-беспоповцам с [...] "Посланием", призывая их к примирению с Церковью Христовой. К сожалению, это "Послание" не могло быть напечатано и хранится лишь в одном экземпляре в архиве Московской старообрядческой архиепископии. В некоторых местах беспоповцы-поморцы уже титулуют своих наставников "священниками" и облачают их при богослужении в ризы. Таким образом беспоповство превращается в поповство. Священноиерархический дух прежних выговцев не умер в их потомстве, но только выродился в форму самодельного "духовенства."

Выговская Пустыня была знаменита не только как духовный центр, руководивший многочисленными приходами по всей России, но главным образом как просветительный центр. Братья Денисовы были учеными людьми и обладали обширными познаниями в церковно-исторической области. В Выговской обители существовала настоящая академия с преподаванием академических наук. Она выпустила длинный ряд писателей, апологетов старообрядчества, проповедников и других деятелей. Выговская Пустыня блестяще доказала, что она вмещает в себя больше познаний, чем столицы Петербург и Москва ее времени. Созданная здесь старообрядческая апологетика до сих пор имеет несокрушимое значение. "Поморские ответы", заключающие в себе основы староверия, остаются не опровергнутыми. В вопросах старообрядчества за Выговской Пустыней пошла в XIX столетии и Московская Духовная академия, на кафедрах которой читали свои лекции в старообрядческом духе профессора Каптерев, Голубинский, Белокуров, Димитриевский и другие. В Выговской Пустыне составлены тысячи сочинений на различные темы, преимущественно по старообрядческим вопросам.

(Олонецкий уезд). В дальнейшем - Выголексинский старообрядческий монастырь в Олонецкой губернии .

Территория Выгорецкой обители является местом паломничества старообрядцев из разных стран.

История

Начало обители было положено в октябре 1684 года на небольшом острове озера Сарозеро вблизи Онежского озера (ныне Пудожский район Карелии), где жили дьякон из Соловецкого монастыря - Игнатий и его последователи: бывший дьякон Шуньгского погоста Даниил Викулин , Пётр Прокопьев , Емельян Повенецкий, мирянин Андрей Денисов (с 1691 года) и местные жители.

В ноябре 2014 года в Даугавпилсе состоялась религиозно-научная конференция «320-летие Выговского общежительства и современные проблемы Староверия».

К осени 2015 года усилиями Невской общины в этой местности приобретено два участка земли, на одном из которых был построен дом - приют староверов, под кровлей которого могут разместиться паломники, а также возведен поклонный крест - такой стоял когда-то за монастырской оградой .

Киновиархи Выговской обители

• Даниил Викулин (1694-1702)
• Андрей Денисович Мышецкий (1702-1730)
• Симеон Денисович Мышецкий (1730 - 25 сентября 1741)
• Иван Филиппов (1741-1744)
• Трифон Петров (1744-1759)
• Никифор Семенов (1759-1774)
• Алексей Тимофеевич Кисилев (1774-1780)
• Андрей Борисов (1780 - 19 февраля 1791)
• Архип Дементьев (1791 −1809)
• Кирилл Михайлов (1809-1825)
• Петр Иванов (1825-1830)

ВЫГОВСКАЯ ПУСТЫНЬ

Отрывки из очерка

В Петербурге, возле Волкова кладбища, есть беспоповщинская моленная. Если прийти в нее после шумных улиц столицы, то становится так же странно, как ночью в вагоне, когда пробудишься от остановки поезда. Где мы? Что с нами? Иногда проходит довольно много времени, пока в сознании не установится необходимое равновесие и все объяснится так просто.

И тут, в моленной, мысль, оторванная от улицы, мечется из стороны в сторону, забежит вперед, унесется назад и наконец найдет себя где-то далеко в допетровских временах.

В полумраке из темных рядов икон смотрит громадный круглый лик Христа на людей в длинных черных кафтанах, с большими, до пояса, бородами и со сложенными руками на груди. Три возвышения, покрытые черным, стоят перед иконостасом; на среднем от свечи блестит большой металлический восьмиконечный крест, у боковых стоят темные женские фигуры. Одна женщина быстро читает из большой книги. Возле правого и левого клироса стоят два старца, и мимо них проходят женщины в черном, кланяются глубокими поясными поклонами и наполняют оба клироса. Собравшись, они выходят на середину церкви, сразу, неожиданно для посторонних, вскрикивают и поют в нос уныло и мрачно. Время от времени люди в длинных кафтанах падают вперед на руки, поднимаются и снова падают. Один из двух седых старцев берет кадило и перед каждым кадит, все разводят при этом сложенные на груди руки. Неловко в этой моленной постороннему человеку: люди здесь молятся и свято чтут свои обряды.

Почти рядом с этой моленной есть православная церковь. Сначала станет легко, свободно и радостно, как перейдешь туда из мрака. Все знакомо, светло, алтарь, певчие, священник в блестящей ризе. Но, вглядевшись в иконы, замечаешь, что они те же самые, мрачные старинные и даже такой же темный громадный лик Христа смотрит здесь уже на обыкновенную толпу. Оказывается, эта церковь была отобрана у беспоповцев и переделана в православную. Потом подробности в толпе: барыни в шляпах шепчутся, другие улыбаются, певчие откашливаются, задают тон, священник искоса разглядывает прихожан. В одной церкви давит какое-то непосильное окаменение духа, в другой скучно, обыкновенно.

Эти церкви - памятники той трагедии духа русского народа, когда западный "ратный" закон встретился с восточным "благодатным" и произошел раскол. Вот в эти-то времена и осветила религиозная идея мрачный край леса, воды и камня. В нем закипела умственная жизнь. Основные вопросы религии здесь обсуждались, разрабатывались теоретически и испытывались в жизни. Тогда Выговский край покрылся дорогами, мостами, пашнями, селами. И так продолжалось полтораста лет. Потом снова все стихло, угасла умственная жизнь, разрушились дома, часовни, пашни заросли лесами. И край остался словно величественной и мрачной могилой, свидетелем тех "мимошедших времен".

* * *

В это время на Севере почти беспрерывная ночь. И словно над всею русскою землей на десятки лет повисла такая же беспросветная, страшная ночь. Глядеть в эту бездну тьмы - страшно. Что там видно? Сожжение еретиков, костры самосожигателей? А может быть, уже начинается? Может быть, уже горит небо и земля, архангел затрубит, и настанет Страшный последний суд! Казалось, что вся вселенная содрогается, колеблется, погибает от диавола. Он, этот диавол, "злокозненный, страшный, черный змий" явился. Сбывалось все, что было предсказано в Апокалипсисе. Верующие бросали все свои земные дела, ложились в гробы и пели:

Деревянен гроб сосновый,
Ради меня строен,
В нем буду лежати,
Трубна гласа ждати;
Ангелы вострубят,
Из гроба возбудят...

А на покинутых полях бродила скотина и жалобно мычала. Но этот ужас перед концом мира был только в бессильной душе человека. Природа по-прежнему оставалась спокойной, звезды не падали с неба, светили луна и солнце. И так годы шли за годами. Над человеком будто кто-то смеялся.

Гонения все усиливались. Правительство Софьи издало указ: всех нераскаявшихся раскольников жечь в срубах. Тем, кто отказывался причащаться, вкладывали в рот "кляп" и причащали силой. Оставалось умереть или бежать в пустыню.

А в пустынях Выговского края беглецы встречали радушный прием. Там, у озер, в лесных избушках жили старцы, рубили лес, жгли его и, раскопав землю копорюгою, сеяли хлеб, ловили рыбу. Эти старцы иногда выходили из леса и учили народ. Они учили его старинному дониконовскому русскому благочестию и рисовали ему ужасы наступающего Страшного суда. Народ их слушал и понимал, потому что здесь он издавна привык к таким учителям.

* * *

"Куйте мечи множайшие, изготовляйте муки лютейшие, изобретайте смерти страшнейшие, да и радость виновнику проповеди будет сладчайшая!"

Как гонимый зверь, бежал Игнатий с своими учениками на лыжах по озеру Онего. Прибежав в Палеостровский монастырь, он выгнал оттуда не согласных с ним монахов, заперся в монастыре, а учеников послал по "селам и весям" возвестить благоверным христианам, чтобы все, кто хотел кончаться огнем за древнее благочестие, шли к нему на собрание.

И со всех деревень народ толпами пошел к своему знаменитому проповеднику. Собралось около трех тысяч человек. Преследующему раскольников отряду казалось опасным подступить к монастырю и потому послали в Новгород за подкреплением. Великим постом войско и пятьсот солдат со множеством понятых двинулось к монастырю. Впереди везли возы с сеном для прикрытия от пуль. Думали, что будет сильное сопротивление. Но из монастыря не стреляли.

Скоро и люди, стоявшие у стен, куда-то исчезли. Отряд подступил к самым стенам. Солдаты по лестницам взобрались на стены, спустились во двор. Там не было ни души. Бросились к церкви, но ворота были заперты и заставлены крепкими бревенчатыми щитами. Тогда поняли, что готовится страшная смерть. Пробовали рубить стены, но это было бы долго. Втащили на ограду пушки, и в деревянную церковь полетели ядра.

А люди там сидели, сбившись тесною кучей, обложенные хворостом. Последние два дня, а некоторые и неделю, не пили, не ели, не спали. Историк сообщает, будто они молились так: "Сладко ми есть умерети за законы церкви твоея, Христе, обаче сие есть выше силы моея естественныя".

Неизвестно, сами ли староверы подожгли хворост или же oт удара ядра упали свечи и зажгли его, но только церковь вспыхнула сразу, пламя вырвалось, зашумело и высоко поднялось к небу столбом.

Стены попадали внутрь и похоронили всех...

"Рыдательная и плачевная трость" историка Ивана Филиппова, современника этих событий, передает нам, будто бы при этом было такое видение:

"Когда разошелся первый дым и зашумело пламя, то из церковной главы вышел отец Игнатий с крестом в великой светлости и стал подниматься к небу, а за ним и другие старцы и народа бесчисленное множество, все в белых ризах рядами шли к небу и, когда прошли небесные двери, стали невидимы."

Но дело Игнатия не погибло с ним.

Еще в Соловецком монастыре один благочестивый старец Гурий убеждал Игнатия уйти из монастыря и основать новый.

Иди, иди, Игнатий, - говорил он, - не имей сомнения, хочет Бог сотворить тобою велию обитель во славу Его.

Странствуя по деревням в Поморье, Игнатий искал подходящих людей для основания новой обители. Скоро он встретился с шунгским дьячком Данилом Викуличем, который тоже укрывался в выговских лесах, и близко сошелся с ним. Этому Даниле старец Пимен, окончивший свою жизнь также, как и Игнатий, самосожжением, предсказал руководящую роль в будущей обители. Случилось это при таких обстоятельствах. Данил однажды посетил Пимена в карельских лесах. Долго они беседовали, а когда Данил стал уходить, старец пошел его провожать. Садясь в лодку, Данил взялся было за весло на корме, но Пимен сказал Данилу:

Ты, Данил, сядь на корму, ты будешь кормчий и правитель добрый христианскому последнему народу в Выговской пустыни.

Но самая важная услуга Игнатия по отношению к Выговской пустыни была в том, что он подготовил к религиозному подвигу даровитое семейство повенецкого крестьянина Дениса, потомка князей Мышецких.

"Итак, - говорит историк, - малая сия речка (Выговская пустынь) истекла из источника великой Соловецкой обители".

* * *

В декабре, в самую стужу, когда на Севере ночь лишь немного бледнеет для дня, юноша с своим другом Иваном уходит в лес: "Оставляет отца, презирает дом и вся настоящая, яко не суща, уничтожает... Лыжи вместо коня, кережи вместо воза, сам себе бывает и подвода, и извозчик, и вождь, и водимый".

И вот начинается "богорадное и самоозлобленное житие". Юноши скитаются в тьме, в чаще лесов и ночуют у костров, питаясь взятой с собой скудной пищей. Когда наконец стаял снег, они выбрали себе местечко возле горы у ручья для постоянного жительства: "Гору точию сожительницу и ручей соседа себе избраша".

Молодые пустынники часто ходили к Данилу, который жил недалеко от них. Вместе с пожилым аскетом они пели духовные стихи, молились, беседовали с ним и возвращались домой, все более и более "разгораясь ревностью божественной".

Наконец, видя, что они во всем сходятся, решили перебраться к Данилу, жить с ним вместе и устроить большую избу для новых, приходящих к ним пустынников.

Когда жизнь более или менее устроилась, Андрей отправился в Повенец, поселился у кого-то из друзей и потихоньку подготовил побег своей сестры Соломонии. Старик отец сначала был в страшном гневе, но потом, убедившись, что новое общежительство - дело нешуточное, сам переселился туда вместе с двумя другими сыновьями, Семеном и Иваном.

Не так далеко от Андрея и Данила, по реке Верхний Выг, укрываясь от преследований, жил крестьянин Захарий с семейством, занимался земледелием. Берега реки Выга, хотя и сплошь покрытые еловым и сосновым лесом, были хороши для земледелия. Тут издавна селились пустынники. Так, повыше Захария жил очень почитаемый старец Корнилий, пониже - Сергий.

Однажды на Святой Зaxapию пришлось побывать у Данила и Андрея. Тут ему и пришла счастливая мысль звать их к себе на Выг. Возвратившись к отцу домой, Захарий рассказал про новое общежительство и об их замыслах.

Старику так это понравилось, что они тут же вдвоем и отправились к ним на лыжах. Гостей приняли с радостью, но основатели Выговского общежительства не сразу сдались на убеждения Захария и решили для опыта послать туда двенадцать трудников сечь деревья и посеять хлеб. Трудники сейчас же отправились.

Пока они работали на Выгу, случилась беда: в общежительстве сгорели все запасы и все постройки. Тогда, забрав с собой все, что осталось, они отправились на Выг, где происходили работы. Данил и Андрей, прежде чем окончательно решиться основать общежительство на Выгу, пошли посоветоваться относительно этого со старцем Корнилием.

Побеседовавши с ними о всех несчастьях и разных переменах в церкви, Корнилий не только советовал им, но настойчиво убеждал и благословлял переселиться к Захарию на Выг. Он предсказывал для Выговской пустыни блестящее будущее: "Места эти распространятся и прославятся во всех концах. По умножении же поселятся с матушками и с детками, с коровушками и с люлечками". Вообще Корнилий был полною противоположностью ученому ригористу фанатику Игнатию, он проповедовал мирный, здоровый труд, простоту, любовь к людям. Когда, вернувшись к братии, Данил и Андрей передали им ответ Корнилия, то все были очень рады. Но скоро пришел и сам Корнилий, чтобы благословить их. Все собрались вместе, помолились и тут же принялись за работу. Так основалось Выговское общежительство (1695 год).

Из построек прежде всего поставили столовую и хлебную в одной связи, келии для мужчин и для женщин. В это время собралось уже около сорока человек. Но слyx о новой обители быстро распространился и общежительство стало расти. Самое трудное - это было завести постоянную пашню, перейти от неблагодарного подсечного хозяйства к постоянной пашне, к трехполью. Для этого нужно было завести скот, чтобы удобрять постоянную пашню. Мало-помалу это и удалось: устроили двор конный и коровий.

Mежду женскими келиями и мужскими поставили стену и в ней небольшую келию с окном, где могли бы видеться родственники; вокруг всего монастыря поставили ограду. За отсутствием свечей совершали службу при лучине и вместо колокола стучали в доску.

По мере того как развивалось общежительство, нужно было все больше и больше думать об организации труда и вообще об устройстве новой жизни. Конечно, Андрею было очень трудно спасать свою душу возле горы у ручья, но для юноши-энтузиаста, быть может, такой подвиг был лишь удовлетворением своей потребности. Теперь же в общежительство стали приходить всякие люди: и сильные, и слабые. Бежать от мира было основной идеей Андрея, но тут возникал новый мир. И этот новый мир нужно было устроить так, чтобы он не походил на старый.

Только что удалось кое-как устроиться, обзавестись всем необходимым для хозяйства, как новая беда постигла собравшихся на Выгу пустынников. Наступили "зяблые и зеленые" годы. На Выгу почти крайний северный предел правильного земледелия, и урожай там целиком зависит от каприза погоды. Подует морянка, то есть ветер с моря, хватит во время налива зерна мороз, и весь урожай погибает, - это "зяблые годы". А бывает, что хлеб до зимы не успеет вызреть, - это "зеленые годы". Такие годы, особенно в начале существования общежительства, могли быть для него гибельны, потому что запасов еще никаких не имелось. Однажды Андрей даже поколебался и уже решил было идти к морю искать новых мест. Но отец его, Денис, прекратил эти колебания "простой речью": "Живите, - сказал он, - где отцы благословили и кончалися, хотя и много ищешь и ходишь; да тут сорока кашу варила, таковское сие место по времени".

Пришлось помириться. Чтобы не умереть с голоду, построили повыше на Выгу мельницу-толчею для изготовления муки из соломы и из сосновой коры. Однако хлебы не всегда удавалось испечь из такой муки: они часто рассыпались в печи, и их выметали оттуда помелом. Наконец надумали для устранения такого рассыпания хлеба печь их в берестяных коробочках. "И такая скудость бысть тогда, что днем обедают, а ужинать и не ведают что, многажды и без ужина жили."

Тогда собрали все, что у кого было: деньги, серебряные монисты, платья и отправили Андрея для закупки хлеба на Волгу. Частью на вырученные от продажи этого имущества деньги, частью же на подаяние благочестивых, сочувствующих расколу людей Андрею удалось закупить значительное количество хлеба. Он привез его в Вытегру и оттуда в Пигматку - место, ближайшее к Выговской пустыни на Онежском озере. От Пигматки носили хлеб в крошнях (спинных корзинах) по лесным тропинкам, потому что дороги тогда еще не было. В глухих местах Повенецкого уезда и до сих пор носят хлеб именно таким образом.

Кое-как справились с бедой. И только хотели было вздохнуть свободно, как новое бедствие грозило обрушиться на обитель. Недалеко, всего в пятидесяти верстах, по лесам и болотам проходил с войском Петр Великий...

* * *

При переправе через Выг Петру, конечно, донесли, что тут недалеко живут раскольники.

А подати платят? - спросил он.

Подати платят, народ трудолюбивый, - отвечали ему.

Пусть живут, - сказал Петр.

"И проехал смирно, яко отец отечества благоутробнейший", - радостно повествует скоропишущая трость Ивана Филиппова.

Точно так же и против Пигматки донесли Петру о пустынниках, но он опять сказал: "Пускай живут". "И вся умолчаша, и никто же смеяше не точию что творить, но и глаголати".

Но Петр не забыл о пустынниках. Вскоре в Повенце был князь Меншиков для устройства железоделательного завода. Место завода было выбрано возле Онего на реке Повенчанке, а в Выговскую пустынь был послан указ, в котором говорилось: "Его императорскому величеству для Шведской войны нужно оружие, для этого устраивается завод, выговцы должны исполнять работы и всячески содействовать заводу, а за это им дается свобода жить в Выговской пустыни и совершать службу по старым книгам".

Пустынники coгласились. Они должны были изготовлять оружие, которое прокладывало путь в Европу. Этим они покупали свободу.

Петр вообще не стеснял раскольников. Отчасти ему не было времени этим заниматься - он был поглощен войной. Отчасти же смотрел практически и извлекал из них выгоду, обложив особой податью "за раскол".

Общежительство так быстро росло, что в 1706 году решили устроить отдельный скит для женщин. Место выбрали в тридцати верстах от Данилова, на реке Лексе. Выстроили кельи, столовую, больницу и часовню и все это обнесли оградой.

Но сколько ни старались выговцы устроиться прочно, им это не удавалось. Время от времени повторялись "зяблые и зеленые годы", которые повергали всех в отчаяние, потому что каждый раз приходилось питаться сосновою корою, соломою и даже травою. После ряда неурожаев Андрей решил уничтожить самую возможность голодовок. С величайшей энергией пустынники начинают разыскивать себе удобной земли. Они побывали в Мезенском уезде, осмотрели Поморье, побывали в Сибири, побывали на "низу", то есть в поволжских губерниях. Но на Севере была такая же неудобная для земледелия земля, а на "низ" было слишком далеко. Наконец остановились на казенной земле в Каргопольском уезде в Чаженке и купили ее с торгов. Земли было много, по шестнадцати верст во все стороны, и она была такая удобная, что выговцы подумали даже туда переселиться. Послали Семена Денисова в Новгород похлопотать о разрешении. Но в Новгороде Семен был арестован как расколоучитель и попытка окончилась неудачно. Пришлось ограничиваться лишь посылкой туда трудников во время полевых работ.

Эта земля стала огромным подспорьем. Теперь уже можно было жить, не думая о зяблых годах. Стали прокладывать дороги, строить мосты. В Повенецком уезде и до сих нор поминают добрым словом всякого, кто повалит несколько деревьев и уложит их через тонкую моховину или из тех же деревьев на ручье устроит мостик. И тогда, при полном отсутствии дорог, деятельность общежительства была благодеянием для края. Проложили дороги из Данилова на Чаженку и Леску, Волозеро, Пурнозеро, к Онежскому озеру, к Пигматке и к Белому морю. Везде при дорогах стояли постоялые дворы, кресты и верстовые столбы, на Онеге, Выгу, Сосновке и других реках устроили мосты. В самом же общежительстве выстроили новую большую столовую с кухней для печения хлеба, а также большую избу для извозчиков, новые большие мастерские: кожевню, портную, чеботную, мастерскую для живописцев, кузню, меднолитейную и другие. Выстроили также большую конюшню с сараем для экипажей, несколько амбаров, рабочую избу. Наконец, поставили большую избу для Андрея с семейством и для близких ему лиц, другую избу - портовому приказчику с товарищами "для приезда" и "для счету". Последнее указывает на то, что в это время общежительство имело значительную торговлю.

Эта мысль, вероятно, пришла Андрею в голову, когда он ездил на "низ" в неурожайные годы за хлебом. Как раз в это время строился Петербург, и сотни тысяч людей постоянно нуждались в хлебе и хорошо за него платили. Попробовали доставить хлеб с поволжских губерний через Вытегру в Петербург. Дело оказалось выгодным. Тогда завели свои суда, свои пристани на Вытегре и на Пигматке. Суда ходили но Онежскому озеру между Вытегрой, Пигматкой и Петровскими заводами, ходили и в Петербург. Данилов стал богатеть, скопился капитал, запасы хлеба, устраняющие всякую возможность голодовок.

К концу жизни Андрея Данилов процветал. Вокруг него по сузёмку были пашенные дворы, множество лошадей и коров стояло на его конных и коровьих дворах, на Онежском озере была целая флотилия судов. Широкая благотворительность далеко по всей стране разносила славу этого "беспоповского Иерусалима". Насколько прочно было положение общежительства, можно судить из того, что пожар, совершенно уничтоживший Лексинский скит, не нанес существенного ущерба общежительству. В скором времени были возведены новые постройки, причем Андрей, несмотря на свои постоянные умственные занятия, как чисто теоретические, богословские, так и практические, по наблюдению за внешней и внутренней жизнью общежительства, вместе со всеми работал на постройке.

В сущности, Данилов представлял собою тогда небольшой городок. В нем было несколько сот жителей на пространстве шести - восьми квадратных верст. Вокруг него был вырыт глубокий ров и сделаны высокие ограды. Две высокие часовни с колокольней возвышались из множества простых, но прочных двух- и трехэтажных построек. Всех келий, то есть вместительных изб на десять и более человек, было пятьдесят одна; кроме того, было шестнадцать меньших изб, пятнадцать амбаров, громадные погреба, две большие поварни, двенадцать сараев, четыре конных двора и четыре коровьих, гостиный двор и пять постоялых изб, пять риг, две кузницы, меднолитейная, смолокурня, портняжная, сапожная, иконописная, рукодельная, мастерская для переписчиков и другие мастерские, две школы и две больницы. Затем были мельницы, кирпичные заводы, - одним словом, все, что необходимо для городской жизни. К этому центру тянулись разбросанные по суземкам многочисленные пашенные дворы и скиты.

Все это раскольничье общежительство выросло на почве протеста старого мира новому, вот почему его общественное устройство представляло образец старинного русского самоуправления. Во всех важных случаях представители множества скитов Выгореции собирались вместе. В исключительно важных случаях к ним присоединялись выборные и старосты соседних с Выгорецией волостей. Что же касается исполнительной власти, то тут главная роль принадлежала представителям Данилова, духовно-религиозного центра, хотя во внутреннем устройстве скиты Выгореции пользовались полной самостоятельностью. В этом отношении особенно тщательно были разработаны формы Даниловского общежительства, с которыми отчетливо знакомит нас "Уложение" братьев Денисовых.

Во главе общины стоял большак, он назывался киновиарх. Ему принадлежала верховная руководящая poль и власть над всеми другими выборными должностными лицами. Он выбирался из людей выдающихся качеств. Сначала эту должность выполнял Данил, потом Андрей и Семен Денисовы. Киновиарх, однако, был подчинен, в свою очередь, собору, то есть общему собранию даниловцев и представителей Лексы.

За большаком "Уложение" разграничивает обязанности келаря, казначея, нарядника и городничего. Келарь заведовал внутренним хозяйством общины, он должен был наблюдать четыре службы: трапезную, хлебную, поварную и больничную. Казначей должен был тщательно беречь все выговское имущество и, по "Уложению", смотреть на него как на вещи, принадлежащие самому Богу. В кожевнях, в чеботной и портной швальнях, в медной и других мастерских он наблюдал за работами. В помощь ему во всех мастерских были старосты. Казначей мог действовать только через старост: с другой стороны, и старосты не могли что-либо предпринимать без ведома казначея.

Ведению и попечению нарядчика подчинены были: земледелие, плотничество, ковачество, рыболовство, возачество, молочение, мельницы, скотные дворы и всякая домовая работа и работные люди. Он также действовал через выборных старост.

Наконец, городничий обязан был иметь надзор над сторожами, над обеими гостиными - внешнею и внутреннею, наблюдать над приходящими и отходящими странниками, посматривать за братиею при часовенных дворах, во время книжного чтения, в келиях и при трапезе. Кроме этих должностей, были стряпчие для сношения с официальным миром: на Петровских заводах, в Олонце, и Новгороде, Москве и Петербурге.

Вместе с хозяйственной стороной развивалось и духовное просвещение братии. В этом отношении, как и во всем остальном, общежительство обязано все тем же четырем выдающимся людям, которых историк характеризует так: "Данил - златое правило Христовы кротости, Петр - устава церковного бодрое око, Андрей - мудрости многоценное сокровище, Симеон - сладковещательная ластовица и немолчные богословские уста".

Но неизмеримо большее значение из всех этих вождей имел Андрей. Он сочетал в себе удивительно разнообразные способности. Вначале юноша-энтузиаст, потом и ловкий торговец, и блестящий оратор, и ученый богослов, и писатель. Его не удовлетворяло то, что обитель имела за собою "срытые горы", "расчищенные леса", монастырские здания, благочестивую братскую жизнь, обширные связи при дворе и в самых отдаленных городах России. Он хотел также раздвинуть и умственный горизонт раскольников посредством систематического школьного образования. Имея обширные связи, находясь постоянно в общении с миром, он чувствовал недостаточность своего образования, полученного от начетчика Игнатия. Вот почему, когда материальное существование братии было более или менее обеспечено, он под видом купца проникает в самое сердце вражеского стана, рассадника ереси, в Киевскую академию, и там учится богословию, риторике, логике, проповедничеству под руководством самого Феофана Прокоповича. Свои знания Андрей передавал брату Семену и некоторым другим близким лицам непосредственно; кроме того, им написано множество сочинений. Между прочим, он является и автором знаменитых "Поморских ответов". Вообще его значение как образованного человека, знатока древнерусской письменности, было очень велико: есть указания, что он имел сношения и с иностранцами; достоверно известно, что его знали в Дании.

Основанные Андреем школы играли огромную роль в раскольничьем мире. Сюда раскольники привозили своих детей для обучения со всех концов России. Особенно много привозилось сюда девочек, которые обучались здесь грамоте, письму, пению, домохозяйству, рукоделию. Эти белицы жили в особых избах, которые им строили богатые родители.

В больших светлых комнатах псалтирной постоянно переписывались старинные книги и новейшие произведения раскольничьей литературы. Отсюда они расходились по всей России. Библиотека Даниловского скита, которую с величайшей энергией собрали раскольники при своих поездках, представляла богатейшее собрание русских церковных древностей. Вместе с материальной обеспеченностью и умственным развитием в Данилове развивалось и своеобразное искусство. Иконы даниловского письма высоко ценятся знатоками. Литые кресты и складни из серебра и меди паломники Данилова разносили по всей России.

* * *

На месте когда-то цветущего городка теперь жалкое село-волость: в нем есть православная церковь, живут батюшка и диакон, писарь, старшина. Можно и не обратить внимания на полуразрушенные ворота на берегу Выга, несколько раскольничьих могил на кладбище и несколько старых даниловских домов. Впрочем, старичок Лубаков, бывший когда-то, кажется, нарядником, а теперь по традиции называемый большаком, может еще порассказать о былой славе Выгореции: со слезами передает он путешественнику о всех ненужных жестокостях при разрушении народной святыни.

Вообще нельзя сказать, что было труднее раскольникам: победить ли суровую природу Выговского края или уметь избегнуть падения постоянно висевшего над ними дамоклова меча в лице правительства.

И вначале правительство имело некоторые основания преследовать раскольников: они не молились за царя, увлекали в раскол народ, укрывали беглецов. Как известно, беспоповцы порвали радикально с миром Никоновых новин. Ожидание близкой кончины мира, невозможность найти попов, помазанных до Никона, наконец, северная глушь, где народ издавна привык обходиться без попов, - все это вместе привело к тому, что эти раскольники отвергли таинства, исповедовались старцам, крестили детей сами, не признавали брака.

Такая замкнутая группа людей, хотя и в дебрях лесов и болот, но с огромным влиянием, конечно, должна была смущать правительство. Вот почему у историка Филиппова мы постоянно читаем главы "о поимке" Семена, Данила и других злоключениях. Но аскетическая монастырская идея, заложенная Андреем и Данилом в основу общежительства, постепенно, но мере вживания раскольников в общую жизнь, как бы облекалась плотью и кровью, входила в неизбежные компромиссы с миром. При невозможности устранить соприкосновение "сена" с "огнем" решено было желающих вести семейную жизнь отправлять в скиты, а потом и вовсе признали брак. По мере того как выговцы богатели, они теряли совершенно характер мрачных аскетов. Вот почему на всем протяжении короткой истории общежительства поморского согласия от него отделился целый ряд более радикальных беспоповских фракций: федосеевцы, филипповцы и другие.

Из этих жизненных фактов, казалось бы, сама собою должна вытекать немудреная политика и по отношению к выговцам. Правительство иногда понимало это. Особенно хорошо жилось раскольникам во время царствования Екатерины II. В это время был даже уничтожен установленный Петром I двойной оклад податей. По этому поводу один из современников Екатерины пишет: "Прежде все раскольники платили двойной оклад, но в наш благополучный век, когда совесть и мысль развязаны, двойные подати с них уничтожены".

Благополучно просуществовала Выгореция вплоть до суровых николаевских времен, когда, совершенно не считаясь ни с интимными сторонами народного духа, ни с экономическим значением общины в таком глухом краю, правительство ее уничтожило. Дамоклов меч опустился именно тогда, когда раскольники были только полезны...

Прим. составителей: М.М.Пришвин употребляет слово "раскольники" не в бранном значении, но лишь следуя правилам тогдашнего официального словоупотребления. О его собственном отношении к старообрядчеству можно судить хотя бы по признанию, сделанному в другом очерке: "сам я не отделяю старообрядчество от православия, напротив, считаю его более крепким православием".

Воспроизводится по Собранию сочинений М.М.Пришвина, Москва, 1982.